— Ну, во-первых, я не снималась уже полтора десятка лет, — начала перечислять Светлана. — Боюсь, что давно утратила все свои навыки и умения…

— В фильме «Самое лучшее лето» вы были новичком среди опытных коллег, однако это не помешало вам сыграть так, что все критики обалдели, — невозмутимо отбил он подачу. — Ещё какие-то проблемы?

— Во-вторых… я никогда не работала на съёмках музыкальных клипов. А вдруг это совсем не моё?

— Глупости, — возразил он уверенно. — По сути, сюжет нашего клипа — это и есть маленький фильм. Он снимается по тем же законам и правилам… только всё более сжато и лаконично. Но вам не придётся делать ничего принципиально нового. Просто сыграйте учительницу, и всё!

— Но почему именно я? — задала она, наконец, главный мучающий её вопрос. Тим виновато развёл руками:

— Поверьте, внятно объяснить вам причину не смогу даже я сам. Да, это была моя идея. Вы всегда были моей любимой актрисой и… — он запнулся на мгновение, — остаётесь ею, несмотря ни на что. Так что просто примите как данность — вы мне нужны. В моём клипе, — добавил он торопливо.

Она молчала, опустив голову. Слишком долго для того, чтобы можно было принять это молчание за обычное раздумье.

— В конце концов, что вы теряете, если попробуете? — прибегнул он к последнему аргументу.

Она подняла глаза и уставилась прямо ему в лицо. От серьёзности и трагичности этого взгляда ему стало не по себе.

— Что я теряю? — с болью переспросила она. — Да понимаешь ли ты, Тимофей, что если эта затея выявит мою полную профнепригодность, я потеряю остатки гордости и самоуважения?.. Да, меня и сейчас-то не за что уважать, — она горько усмехнулась, — я практически ничего из себя не представляю. Но… если с клипом ничего не получится, я буду лишена самой последней иллюзии. Я просто боюсь, понимаешь? Боюсь со всей ясностью осознать и почувствовать, насколько я — никто.

Несколько мгновений он вглядывался в её взволнованное лицо, в нервно подрагивающие губы. Затем протянул руку и накрыл её ладонь.

— Когда-то… для простого десятилетнего мальчишки вы стали целым миром, — тихо произнёс он. — Настоящей путеводной звездой. Само ваше существование на Земле являлось… и является для него огромным чудом. Вы — не никто, Светлана. Вы даже не представляете, насколько. Всё, что вам нужно — это просто поверить в себя, как бы банально это ни звучало. Поверьте в себя так же, как тот мальчишка верит в вас.

Она на мгновение закрыла глаза, поддаваясь магии его голоса. Затем снова посмотрела ему в лицо и тяжело вздохнула.

— Мне очень страшно… страшно, что я тебя подведу, — сказала она наконец, робко улыбнувшись. И Тим понял, что это означает «да».

Времени у них оставалось в обрез — Тим это прекрасно понимал, но старался не поддаваться панике. Уезжал от Светланы он почти ночью, когда они закончили обсуждать хотя бы примерную схему дальнейший действий. Весь завтрашний день нужно было посвятить тому, чтобы вернуть Светлану в более-менее человеческий вид, и Тим собирался подойти к этому со всей ответственностью: парикмахерская, салон красоты, шопинг… В пятницу — то есть, уже послезавтра — она должна предстать пред светлые очи продюсера и режиссёра и произвести на них должное впечатление.

Уходя, Тим обернулся. Светлана стояла в дверях и смотрела ему вслед странным взглядом.

— Что-то не так? — испугался он. Она смущённо улыбнулась.

— Просто… показалось на миг, что ты мне привиделся. Что утром я проснусь — а ничего этого как ни бывало.

Повинуясь порыву, он вернулся, осторожно обнял её и поцеловал в макушку.

— Я реален, — шепнул он как можно убедительнее. — Я не исчезну и не рассеюсь в воздухе, как дым. Завтра ровно в девять буду у вас. Нас ждут великие дела, не так ли? — он чуть отстранился и заглянул ей в лицо. Она постаралась изобразить слабую улыбку.

Теперь, когда Тим узнал её получше, ему страшно было уезжать даже на ночь, бросив Светлану одну — такую беспомощную, худенькую, доверчивую и слабую… Хорошо хоть, осталось несколько кусков пиццы, до утра ей хватит, а потом он купит всё-всё, что необходимо.

— До завтра, Светлана, — сказал он, стараясь взглядом вселить в неё бодрость духа и уверенность. — Спокойной ночи.

— До завтра, Тимофей, — эхом откликнулась она. — Я… буду тебя очень ждать.

Марьяна встретила его, будучи немного на взводе.

— Почему ты отключил телефон? — с порога кинулась она в атаку. — Я тут чуть с ума не сошла, места себе не находила — думала, с тобой что-нибудь случилось…

— Что со мной может случиться, — устало выдохнул он. — Просто обсуждали важные рабочие моменты… не хотелось, чтобы меня отвлекали звонками или даже эсэмэсками.

Он направился в ванную, но Марьяна, не удовлетворившись этим ответом, проследовала за ним.

— С кем ты обсуждал рабочие моменты? — пытала она его в спину. — С Федорчуком? Или со Звёздной? Ты нашёл её?

— Нашёл, — коротко отозвался он, не оборачиваясь. Марьяна оживилась.

— Ну, и как она? Как сейчас выглядит? Сильно постарела? Подурнела? А правду говорят, что она пьёт? А квартира у неё какая? А обстановка? Сколько комнат? — вопросы так и сыпались из неё горохом.

Тим с трудом сдержался, чтобы не стукнуть кулаком о ни в чём не повинную раковину, над которой он мыл руки. Он стиснул зубы и крепко зажмурился. Перед глазами стояло лицо Светланы — доверчивое, наивное, печальное… Лицо всеми покинутого, одинокого, брошенного ребёнка.

— У неё всё прекрасно, — отозвался Тим наконец, не оборачиваясь, чтобы Марьяна не увидела его глаза. — Цветёт и пахнет. В клипе сниматься согласилась. Надеюсь, больше нет вопросов? Я хотел бы принять душ…

Марьяна, не расслышав предупредительных ноток в его голосе, обхватила Тима руками, уткнулась носом ему в затылок и только что не замурлыкала, как кошка.

— Хочешь, примем душ вместе? — шепнула она, игриво проводя пальчиком по его груди. — Я жутко соскучилась по тебе за этот день…

Он рассеянно погладил её по руке, а затем вежливо отстранился.

— Извини, Марьяша. Я смертельно устал.

— Ну вот, — она обиженно надула губки. — Я так и знала! Хорошо тебе — носишься целый день по своим делам, решаешь насущные вопросы, общаешься с людьми… А я сижу тут с утра одна-одинёшенька в пустой квартире и жду твоего возвращения, а ты даже не звонишь за весь день ни разу…

Тим резко обернулся. Марьяна даже вздрогнула — настолько чужим ей сейчас показалось знакомое, любимое лицо.

— Целый день просидела одна в квартире? — переспросил он странным голосом. — Настрадалась, да? Измучилась?

— А что случилось-то? — струсила Марьяна. — Я только хотела сказать, что…

— Да что ты можешь знать об одиночестве? — перебил он, и глаза его полыхнули дикой яростью. — Когда ты совсем одна в целом мире, и никому нет до тебя никакого дела? Когда все про тебя просто забыли, наплевали на твоё существование, вычеркнули твоё имя из записных книжек… Когда это продолжается не день, и не два, и даже не месяц, а почти пятнадцать лет. Пятнадцать лет, понимаешь ты это или нет?! — рявкнул он так, что девушка инстинктивно отшатнулась.